Белосарайскую косу называют «лебединым краем», и это не просто метафора – белоснежные красавцы прилетают сюда каждую весну. Это место определенно сексуально. Коса опьяняюще пахнет самкой: пряное, горячее и призывное месиво ароматов. И лохматые камыши, и упругая растительность у ворот. И тенистые улочки, и тайные входы на спутанных тропинках. Они прячутся за поворотами, как за прозрачным покрывалом. Изогнулись и манят дальше. Мягкие изгибы. Частое дыхание шагов. Дальше! И вот, пальцы напряглись, ладони наполнились, встретив белое тело маяка. Да! Оно сладостно прохладно в этом раскаленном воздухе. Тысяча и один вздох. Мелодичные, сладкие стоны знакомого языка прибоя. Тысяча и один стон. Да...- шепчет море пересохшим пляжем - да... И умирает! В много тысяч и первый раз. А Белосарайский маяк, как фаллический символ Донецкого края, все так же твердо стоит между шорохов и вздохов на узкой прибрежной полосе и каждую ночь, с равными промежутками, посылает в пространство тугую струю яркого белого света. Это свет безопасности и надежды для людей моря, ветра и соленых брызг. Есть такое высказывание: «Маяки принадлежат всем и неприкосновенны как полпреды держав».Свой полпред есть и у Донецкого края. В полутора милях к ост-норд-осту от оконечности Белосарайской косы (или в 2 верстах 20 саженях, ежели по сухопутному), среди лиманов и выжженного солнцем песка, где в удивительный коктейль смешиваются запахи моря и степного разнотравья, под 46°53' северной широты и 54°59' восточной долготы находится единственный на весь Донбасс и старейший на всем азовском побережье каменный маяк. Высота его огня над уровнем моря составляет 72 русских фута ( 22 метра). 16 апреля 2005 года исполнилось 170 лет со дня основания Белосарайского маяка. Для справки : Азовское море - естественный «музей» береговых форм в которых зримо воплотилось его уникальное природное своеобразие. Наиболее интересная особенность побережья Азова - его отмели-косы, которые узкими песчаными полосами выдвинуты в открытое море на десятки километров. Это по истине уникальное творение природы. Подобные береговые ландшафты не встречаются нигде. Есть мысы, полуострова, но песчаные косы только на Азовском море. Всего их 27 - больших и малых кос. Самые крупные из них расположены на северном берегу. Это Беглицкая коса, длина которой - три километра, Кривая - 10 километров, Белосарайская - 14 километров, Бердянская - 23 километра, Обиточная - 30 и Федотова - 45 километров. Примечательно то, что все эти косы, кроме Беглицкой, повернуты своими оконечностями на юг и юго-запад. На косах нет речек, но есть пресная вода. Отмели вокруг них, капризные течения с древнейших времен затрудняли плавание вдоль азовских берегов. Костры, в этом стратегически важном для мореплавания месте, разжигали испокон веков. Собственно, с костра, разведенного на морском берегу, и начинается история маяков. Пламя самых первых из них освещало бухты Средиземного моря уже около 800 г. до нашей эры. А все началось, наверное, с женщин. Кто же, как ни они, проводив мужчин в море, коротали ночи на прибрежных скалах или холмах, разложив там огонь? Их вахта длилась до рассветных часов, когда с радостью или тоской, они тушили «светильник надежды» и покидали свой пост. Следующей ночью, если лодки так и не причаливали к берегу, все повторялось сначала. В эти мрачные, томительные часы, когда море сливалось с землей, а звезды закрывали тучи, только трепетный огонь костра оживлял темноту. Воистину он был путеводной звездой, возвращавшей рыбаков и морских странников домой. Потом, столетия спустя, старые русские мореходы, исполняя указ Петра Первого создать на азовских косах казачьи посты, ставили на треноги бочки и зажигали в них огонь. Тот огонь давно отгорел. Его словно унесли на своих парусах струги, галеры, фрегаты, шнявы и бригантины, направляющиеся в Таганрог, к Дону, а оттуда дальше - в глубь страны. Периодически в этих местах возводили деревянные маяки. Самый известный из них был построен в 1811 году в десяти с половиной километрах к северо-востоку от местоположения современного Белосарайского маяка на месте села Мелекино. На возвышении 116 футов (35,4 метра) в 155 саженях (330 метров) от берега на деньги таганрогских купцов возвели деревянный маяк высотой 60,5 футов (18,5 метра), который благодаря значительной высоте огня над уровнем моря (почти пятьдесят четыре метра) был виден ночью на расстоянии до 20 миль. Маяк получил название Белосарайский. Вначале он находился в ведении Таганрогского градоначальства и содержался за счет средств местного купечества, но после визита императора Николая I, лично посетившего Приазовье 20-21 октября 1828 года, следуя из Мариуполя в Крым, этот деревянный маяк в 1829 году был переведен в подчинение дирекции Черноморских маяков. А вот по-настоящему капитальный маяк заложили только в 1835 году и для его охраны здесь был расквартирован казачий дозор. Строили «ночное око» почти восемь месяцев - с 16 апреля по 6 ноября, причем для прочности специально завезли керченский штучный камень. Высота нового маяка была побольше деревянного и от основания восьмигранной башни составляла 72 фута (22 метра). С окончанием его строительства, деревянный маяк был упразднен. Руководил всем процессом поручик Дрозжин. Сам маяк с прилегающими к нему казармой, двумя сараями, оградой и воротами обошелся казне в 50 тысяч рублей. 27 апреля 1836 года Белосарайский маяк послал кораблям свой первый луч, преломленный сразу пятнадцатью рефлекторами чугунного фонаря, и осветивший белым огнем девять морских миль. Спустя три года после начала строительства, в 1838 году, в аккурат перед Пасхой, Белосарайский маяк, построенный из желтого камня, побелили. Сказывают, казаки вместе с рыбаками по этому поводу пили почти неделю и закусывали исключительно пельменями из атлантического тунца, презрев надоевшую до оскомины осетрину. Кстати сказать, последний раз экзотическую рыбину выловили в этих местах не так уже и давно. В 1928 году возле Белосарайской косы рыбаки поймали тунца весом 300 кг. Для справки: С этим краем как пуповиной связаны значительные исторические события. Продвигаясь в глубь приазовских степей до сказочного Лукоморья, пионеры цивилизации основали несколько поселений на берегу Азовского моря. Эти торговые центры были необходимы для поддержания торговли с Тмутараканью и Крымом. В них генуэзские и венецианские купцы меняли вино, масло, драгоценные ткани, изделия из золота и серебра на мед, жито, рыбу, меха. Эти поселения были перевалочными пунктами для солевых караванов, что двигались сбоку Гениченска и Бердянского лимана. Здесь, вдоль северного побережья Азовского моря пролегало ответвление «Великого шелкового пути». На картах XIV и XV веков на месте Белосарайской косы обозначено торжище Балестра (Палестра). Моряки еще долго называли Белосарайскую косу Балестрою... С этими местами связана тайна ИСЧЕЗНОВЕНИЯ ПЕЧЕНЕГОВ - многочисленного «номадского» «тюркского» племени, которое играло заметную роль в событиях X-XI веков, а затем «исчезло», не будучи завоеванным или истребленным. В последствии здесь же пролегала Кальмиусская сакма (шлях, наезженная дорога - татарский яз.), путь из Крымского ханства в Россию, который шел долиной реки Оскол, пересекал Северский Донец, выходил к верховьям Кальмиуса и далее продолжался по Кальмиусу и вдоль берега Азовского моря до Перекопа. В 16 — 1-й половины 17 вв. был одним из главных путей, по которому крымские и ногайские татары совершали грабительские набеги на южные районы России. С самого зарождения и развития маячной службы в русском флоте, обеспечению надежности и непрерывности действия маяков, бдительности несения вахты, уделялось самое серьезное внимание. В «Инструкции смотрителям маяков», изданной в 1869 г., сказано: «Освещение маяка есть главнейшая обязанность смотрителя; вся строгость законов должна обратиться на него за малейшее упущение или неисправность по этому предмету; он должен твердо помнить, что от бдительности его нередко зависит спасение судна, груза и самих людей». В 1878 году на маяке был построен новый каменный жилой флигель для двух маячных служителей. В следствие тесноты и ветхости жилых помещений и служб Белосарайского маяка, в 1886 году на нем были проведены работы по переустройству жилого дома, который был расширен, и служб, в которых расположены маячный магазин (склад), кладовые для трех семейных служителей, баня, конюшня и сарай для телеги, а так же отремонтирована башня и каменная ограда. Причем все здания, сработанные из крымского ракушечника более полутора веков назад, служат людям до сих пор, их только периодически ремонтировали - и сам маяк, и жилые помещения, и бывшие конюшни, в которых сейчас гараж. А в самом маяке и в жилом корпусе сохранились даже литые чугунные ступени и красивые ажурные балясины и парапеты с витой надписью "Бълосарайскiй маяк, 1886 год". С этого же 1886 года и до нашего времени маяк обслуживает четыре семейных служителя. В 1890 году Белосарайский маяк модернизировали, дополнительно установив паровой «канадский» свисток для подачи сигналов судам во время сильного тумана. Под свисток не поскупились и возвели отдельное каменное здание. Последняя модернизация маяка датируется 1902-м годом. Что любопытно, сколько бы в последующем ни происходило технических усовершенствований, внешний вид Белосарайского маяка так и остался неизменным до наших дней. И сегодня представляет собой до сих пор, на удивление, никем не приватизированный памятник архитектуры. К основанию восьмигранной башни маяка приткнулся якорь-кошка, выкованный еще при Петре I. 65 ступенек по крутой винтовой металлической лестнице и вы на вершине. Если и не блаженства, то маяка точно. Неприметный деревянный люк ведет на площадку, окружающую «ночное око» Азова - светооптическое оборудование за толстенным стеклом. Рядом можно увидеть отлитую из чугуна табличку. На ней обозначено - Париж, фирма Эйфеля, дата. О ее истории мы скажем чуть ниже, поскольку она того стоит. Само оборудование Белосарайского маяка представляет собой оптический аппарат системы «Аго-Эрикон» датско-шведского производства, обеспечивающий дальность видимости крупно-затмевающего огня на 14 миль - это 26 километров. Старые штурманы рассказывают: «Идешь осенью. В море темно, не видать ни зги. Черная вода, черное небо. Знаешь, что идешь правильно, а все равно ждешь, когда блеснет маяк. А блеснул он - словно покружив в лесу, ты вдруг вышел на тропинку. И отлегло от сердца. Теплее стало на душе, будто тот далекий свет греет тебя». Устанавливал это оборудование Юрий Бурков, прослуживший начальником маяка 20 лет (с 1972 по 1992 гг.). Стоило это чудо техники, даже по нашим временам, очень больших денег - 180 тысяч долларов. И закуплено их было для Советского Союза всего три штуки. Два аппарата этой системы давно сгорели на Одесском и Тарханкутском маяках. На Белосарайском работает по сегодняшний день, обеспечивая круговое излучение света и корректировку курса судов. Как рассказывал Юрий Бурков, благодаря радиотехническому оборудованию, маяк отдает проходящему судну, так называемую, «посылку», для удержания этого судна на рекомендованном курсе. 100 судов одновременно могут получать ответы от «Аго-Эрикона», т.е. это практически спутниковая система. Мало кто знает, но услугами маяка пользуется не только морской, но и воздушный флот. Две отдельные дизельные электростанции надежно страхуют Белосарайский маяк от причуд и фантазий мариупольского ПэПээС (приазовского предприятия электросетей). А что касается отлитой из чугуна таблички, с упоминанием «городу Парижу» и фирмы Эйфеля, то Ю. Бурков мне признался, что сотворил он ее сам, собственными руками. Как художнику, а он пишет на досуге картины, ему хотелось сделать себе немножко красиво. Как мореману, а он ходил по морям штурманом с прозвищем Биль, ему приятно было унасекомить сухопутных лохов. Вот он и замутил поганку с этой фирменной табличкой «от Эйфеля» и от души потом хохотал, читая витиеватые опусы журналистов о том, как в диких степях Приазовья и... Эйфель! Француз! Тот самый!.. «Средь шумного бала, случайно...». В годы Второй мировой на Белосарайском маяке располагалась разведшкола Абвера. Ее выпускники зимой выходили из ворот маяка прямо на лед Азовского моря и исчезали вдали, придерживаясь направления Керчи и Малой Земли. Недалеко от маяка складировали морские мины. Отступая, румынский гарнизон пытался взорвать маяк, но керченский штучный камень и кладка казаков, замешанная на домашних яйцах, не поддались супостату. Хотя трещину, прошедшую вдоль всей восьмигранной башни, берегут и по сей день. Где-то даже ею гордятся и, поэтому, никак не заделают. До недавнего времени все маяки на Азовском море, а их около двух десятков - Бердянский верхний и нижний, на острове Бирючем, в Геническе, Еникальский, Таганрогский, Ейский и другие, - подчинялись штабу Черноморского флота, и их территория была территорией войсковой части. Потом начали делить флот между Украиной и Россией, и маяки оказались как бы ничейными. Но люди остались верны долгу и, хотя им несколько месяцев не платили зарплату, все так же каждый вечер включали путеводный свет маяка и несли круглосуточную вахту. Положенного им сухого пайка, служащие маяка, за последние три года в глаза не видели - денег, говорят, не хватает. Хотя, за проводку судов платятся маячные сборы, и немалые. Они, кстати, зависят не от тоннажа судна, а от его общего объема. Для среднего сухогруза маячный сбор составляет 900-1000 долларов США. Чем вам не предприятие, которое не дымит, не гудит, а валюту приносит, как часы, исправно. Раньше, как рассказывают знающие люди, маячный сбор шел на нужды такой организации, как госбезопасность. На тайные, понимаешь, операции. Сегодня маячный сбор пока что платят портам. Можно сказать - ни за что. Проходящие суда обслуживает гидрография, маяки, а порт только пенку снимает. Из бюджета на содержание маяков выделяются сущие крохи. Вот разве что... вездесущий Владимир Бойко, скромный председатель металлургического «колхоза» им. Ильича, когда дачку себе здесь сооружал и, ессесенно, на особых условиях, прихватил себе кусманчик землицы на территории маяка, реликтовой, можно сказать, - так вот он, как сказывают, хотя и шепотом, вроде чем-то подсобил маяку Белосарайскому.. Ну, может ведро краски налил, может еще чем осчастливил, благодетель. Все одно помощь. А здесь это ценят. Впрочем, на жизнь никто не жалуется, к постоянным трудностям как-то привыкли, где их сейчас нет? Одна из забот - как остановить наступление моря, которое жадно забирает берег... Тем более, что там, со стороны моря, находится парадный вход на маяк Он несколько перекособочен, но все еще пытается держать фасон. У берега колонны ворот с тяжелыми якорными цепями, на воротах астрономический прибор секстант, сотворенный все тем же шутником Бурковым, а вокруг только песок да неяркая морская зелень. Есть у маяка и другой, вполне обустроенный, с позолотой вывески и широкой дорогой вход. Однако настоящие моряки, вплоть до седых адмиралов, уважая морские правила, войдут на маяк только со стороны моря. «Среди множества маяков мира, - пишет капитан дальнего плавания Н. Ткаченко, - для азовских моряков наиболее дорогой - Белосарайский. Когда после продолжительного плавания подходишь к родной Белосарайке - это значит, что вот уже и дом». Косу сегодня облюбовали не только лебеди. Хотя маяк и сегодня остается местом самым примечательным, его, скромного старичка, заслонили монументальные особняки, некоторые из которых могут соперничать с алупкинскими дворцами. Строительство на Белосарайской косе, в заповедной зоне, последнее время ведется с размахом. Вот, пожалуй, и все, что можно было рассказать о маяке. Теперь, я пуст! Пуст знанием того, к кому обращает история свою рукопись, к кронам тенистых тополей, к минарету маяка, к влажным губам переулков...И к Белосарайской косе, дышащей жаркой пряностью любви. Единственный в Донбассе, полпред Донецкого края - Белосарайский маяк остается неприкосновенным и светит во тьме в любую погоду на протяжении вот уже 170-ти лет. Юрий Стрелков, Мариуполь
